Свинцовая огромная туча медленно сползала с гор, обещая долгожданную прохладу раскаленному городу. Стоя в самом центре тротуара, Зюзя обливалась потом под огромной дубленкой гуталинового цвета и широко раскинув руки, тщетно пыталась заманить покупателей в меховой магазин: А кому шубку, дублянку, шкірянку? Шкіра люкс, свиняча, бараняча, кенгуряча! К тому же, дубленка нещадно окрашивала все, к чему прикасалась, и потное лицо и тело Зюзи были все в угольных разводах. Прохожие испуганно отскакивали от нелепой фигуры, а Зюзя заливалась пьяным смехом и отвешивала всем вслед комплименты: Ой, дивися, яка срака в шортах, і не соромиться вулицями ходити! Тримай, тримай чоловіка, а то втече до мене. Бачиш яка я красуня! Що казала? Ану йди звідси, короста! Иностранцы вежливо улыбались, русские сразу слали на хуй, в целом, покупателей не было. Зюзя украдкой отхлебнула фирменного шмурдяка из припрятанной в рукаве фляжки и от безделья принялась учить матерным словам скучающего у входа в свою лавку Озгюра. Пожив две недели в крепости, делившей город на две половины, завхоз взяла свое разбитое сердце в мощные запястья и спустилась вниз с другой стороны, затерявшись среди разномастной толпы. Поразив хозяина третьей свежести мехового магазина фразами на тридцати языках, выученных на Истикляле, Зюзя сходу получила работу, ночлег в подсобке и бесплатный обед. Выкрасив свои редкие пегие волосы хной в ярко-рыжий цвет, Зюзя начала очередную новую жизнь. Она очень хотела сделать себе татуировку в честь вечной любви к турецкому красавчику, но у нее не было денег. Подлый Дживан вернулся в хамам и ждал открытия сезона, чтобы массировать сморщенных немецких старух и дебелых скандинавок с мужскими ступнями. Вечерами Зюзя поджидала его у хамама, прячась за мусорными баками вместе с помойными котами, но ушлый турок всегда выходил не один и сразу уезжал на своем скутере. Однажды ее заметила Галя, но в хамам не пригласила, кофе не предложила, дала только 200 лир "на хлiб" и ушла. Гордая Зюзя была оскорблена и обижена в лучших чувствах и поклялась навсегда вырвать любовь и дружбу из своего сердца. Только расчет, отныне только голый расчет, - бормотала она, быстро-быстро перебирая ногами в жовто-блакитных шароварах, не забыв плюнуть напоследок в сторону хамама. Быстро освоившись на новом месте, Зюзя пару раз заманила зазевавшихся туристов и продала несколько кожаных курток и шубу из хвостов неизвестного науке животного. Укрепив таким образом свой авторитет опытного продажника, Зюзя, как обычно, стала наглеть и увиливать от работы. В Алании начался сезон мушмулы, из нее выходила отличная горилка. Наладив небольшой самогонный аппарат Зюзя получила неограниченный доступ к шмурдяку и хорошему настроению каждый день. И только пузатый Эрдем-бей, хозяин меховой лавки, недовольно посматривал сквозь запыленные стекла как его работница, похожая на гигантскую ворону в его лучшей дубленке, танцует гопака под проливным дождем, который, наконец, пролился на пыльный, жаркий город |